…Природа умирала. Умирала так, как умирает каждый год. Вместе с ней умирала я. И, как мне казалось, по-настоящему. Разноцветные листья сыпались с чужих деревьев на чужую землю. С каждым порывом ветра они, словно отброшенные взрывом, вновь взмывали вверх, кружась в каком-то адском, безумном танце. Чужое небо было затянуто тучами, и лучики чужого солнца еле-еле пробивались сквозь них. Мы шли по аллее, держась за руки. Каждое ее прикосновение казалось мне электрическим разрядом, пронзающим меня насквозь. Мы никуда не шли, мы ни о чем не говорили. Мы просто шли вместе, разбрасывая сухие листья разноцветным дождем. Сердце стучало у меня в горле, каждый удар сопровождался кровавой пеленой на глазах…Я никак не могла осознать, что это ее родина. Что она всегда здесь жила. Что эти листья не были для нее чужими.
- Скажи, а тебе кажется, что в России все чужое? Небо чужое, солнце чужое, листья?
- Нет.
- А мне вот сейчас кажется.
Мы замолчали и снова пошли молча. Я подумала, если пойдет дождь, ничего не изменится. Мы так и будем брести по мокрым листьям, разгребая их ногами. Чужие листья.
- А я? Я не кажусь тебе чужой? – вдруг спросила она, не глядя на меня.
- Нет.
- Почему? – она посмотрела на меня. Из уголка левого глаза вытекла слеза и поползла по скуле. Она размазала ее и моргнула. Я смотрела на нее, не зная, что ответить. Я вдруг поняла весь ужас своего положения. И всю силу своей к ней любви.
- Потому что я люблю тебя.
Она улыбнулась, и слеза опять вытекла из глаза. Мы опять пошли по аллее. Как же мне хотелось сейчас засыпать ее листьями, взять мольберт и краски, и рисовать ее, одну картину за другой…Рисовать ее глаза, полные тоски и боли, ее приоткрытые губы, пересохшие от волнения, ее пальцы с побелевшими костяшками, ее спутанные волосы, которые она никогда не расчесывает…Ее тоненькие морщинки вокруг глаз…
Солнце выглянуло из-за тучи, отразилось в зеркальном окне дома, и свет ударил нам в глаза. Мы сели на скамейку спиной к солнцу, я закурила. При первой затяжке легкие сжались, и чувство приятной щекотки вкралось в мое тело. Я выпустила дым через обветренные губы, и он голубым облачком растворился во влажном амстердамском воздухе. Она положила голову мне на плечо. И так мы сидели до вечера – женщина и девушка, голландка и русская, рыжая и блондинка, и объединяло нас только одно – мы обе не знали, что делать дальше.