Дорогая Рейна!
В моей жизни абсолютное затишье. У меня никого нет – ни друзей, ни молодого человека, никого, с кем хотелось бы провести время. И то, что я снова начала писать тебе письма, плохой знак. Это значит, что я снова начинаю уходить в себя. Эти частые вечерние письма тебе являются для меня какой-то наградой, как глоток чистой воды, взгляд на небо, ощущение солнечного тепла на лице. И в то время, когда я пишу их, я чувствую, что ты рядом, и это странное ощущение единения с тобой не покидает меня.
…Из колонок поет Арбенина, единственный немой свидетель моей любви и боли. И только она, незримо присутствуя, понимает меня, сочувствует, помогает. Не хочется писать о реальности, мне кажется, что это испортит письмо. Мне многие говорят, что я хороший писатель, отлично описываю чувства. Но я не могу, не могу выразить что-то, что бьется у меня внутри, не давая вздохнуть. Как будто я не могу доверить это даже бумаге. И я снова вырываю из тетради, комкаю листы. Словно что-то мешает чувствам выйти из моего измученного тоской и никотином сердца, и от бессилия слезы наворачиваются на глаза. Будто бы это какая-то задача, которую я должна решить, и она болезненными сгустками логических цепочек опутывает мой мозг, сдавливая его в бесполезных попытках выразить что-то.
Как же мне невыразимо далеко до тебя. Человек, просто воззвавший к людям и крикнувший: «Любите меня!» никогда не будет любим. И то, что я не могу без тебя жить, не обязывает тебя любить меня.